Гусейн Фараджов:

Добрый день, в эфире программа «О здоровье и не только с доктором Фараджовым», я Гусейн Фараджов. Уж очень интересная у нас сегодня тема, жизненная, будем делиться с вами секретами антидепрессантов. Это шутка. Будем разбираться, что такое антидепрессанты и почему так много о них сейчас говорят. Давайте представим гостя – Кирилл Станковский, врач-психиатр, психотерапевт. Часто темы для программы возникают из приема, так как я практикующий врач. И все-таки меня антидепрессанты уже достали на приеме. Мы сегодня об этом поговорим, вопросов много, но начнем с азов, что такое депрессия.

Кирилл Станковский:

Антидепрессанты, несмотря на название, показаны не только при депрессии, есть очень много показаний. Депрессия – это стойкое понижение настроения, если очень коротко говорить, влияющее на качество жизни, на стиль мышления, возникает негативный способ мышления, негативная оценка себя, своего будущего, своего прошлого. Это руминации, депрессия, пережевывание депрессивных мыслей, нарушение сна, аппетита, работоспособности, замедленные мысли, люди буквально говорят: «Мне очень трудно думать, мысли текут очень медленно». Нарушение концентрации и еще разные дополнительные симптомы. Если вы понимаете, что чувствуете себя подавлено, и это влияет на качество жизни, то можно прийти к врачу-психотерапевту, и он вам скажет, депрессия это или нет, потому что депрессий бывает много, и критерии у всех чуть разные, поэтому все мы сегодня не сможем разграничить, тем более простым языком, поэтому для каждого будет свой вариант депрессивного расстройства. Если подавленность долго, по критериям это как минимум 2 недели и больше, тогда welcome к врачу-психиатру или психотерапевту за антидепрессантами.

Гусейн Фараджов:

На данный момент какие показания для антидепрессантов? Когда Вы, как врач, решаете, что нужен антидепрессант?

Кирилл Станковский:

Тут будет не только про меня, как врача, потому что антидепрессанты, кроме психиатров, назначают и имеют право это делать многие разные врачи, сейчас перечислю. Кроме депрессии, какие еще есть показания к антидепрессантам? Генерализованное тревожное расстройство, обсессивно-компульсивное расстройство, паническое расстройство, социальная тревога, посттравматическое стрессовое расстройство, предменструальное дисфорическое расстройство, нейропатическая боль, фибромиалгия, булимия, отказ от курения, симптомы менопаузы, так называемые приливы, скелетно-мышечная боль, уже хроническая, мигрень, синдром раздраженного кишечника, бессонница, СДВГ, расстройство компульсивного переедания, преждевременная эякуляция, хроническая усталость, циститы, расстройство личности, трихотилломания, дерматилломания, аутизм, фантомные боли и еще несколько, которые я буду называть чуть попозже, там есть особенности. Но то, что я перечислил, это все прямые показания к назначению антидепрессантов.

Гусейн Фараджов:

Один диагноз касается тех патологий, которые я веду, – преждевременная эякуляция. Но это не всегда и часто не помогает. Вопрос в другом плане. Синдром разорванного кишечника, то есть гастроэнтеролог может назначать. Вы согласны с тем, что гастроэнтеролог назначает антидепрессант, и дальше пациент принимает? У меня все равно стойкое мнение, что без психиатра, без психотерапевта я бы не стал, особенно длительно, назначать антидепрессант.

Кирилл Станковский:

Это зависит от гастроэнтеролога. Если гастроэнтеролог понимает, как назначаются антидепрессанты, как их мониторить, если гастроэнтеролог точно понял, что нет никакой сопутствующей психиатрической патологии, тогда он может это делать сам. У них есть стандарты, как называется, я не помню, но точно есть схемы, как вести курс, на какой дозе, как эту дозу наращивать. Те, кто в этом понимают, то есть достаточно осведомленные гастроэнтерологи, я вполне поддерживаю, чтобы они это делали сами. Если есть какая-то сопутствующая патология или что-то непонятно по антидепрессанту – какой выбрать, какую дозу, сколько пить, если есть в этом непонимание, тогда лучше, чтобы пациент пришел к психиатру или психотерапевту и уже под более узким контролем это все делал. Но если гастроэнтеролог этого не умеет, то лучше и не пробовать, а просто к психиатру и в путь.

Гусейн Фараджов:

К Вам пациент пришел, и Вы сразу же предпочитаете назначать антидепрессант или же понаблюдать какое-то время, психотерапию? Я понимаю, ситуации разные, но насколько часто приходится выбирать один или другой вариант?

Кирилл Станковский:

Зависит очень сильно от состояния, в котором человек пришел, и от контекста, потому что важно учитывать, насколько сильная симптоматика, насколько она сильно портит качество жизни. Если это депрессивный эпизод легкой степени тяжести, мы в первую очередь будем с пациентом говорить про психотерапию. Если пациент говорит: «Да, хорошо, я готов, верю в психотерапию», – мы будем говорить: «Хорошо, спасибо, молодец». Если пациент будет говорить, что вся эта ваша психотерапия – это плохо, то мы, видя, что пациент, скорее всего, не пойдет к психотерапевту, а просто ничего не будет с этим делать, а у этого есть определенные риски, мы и на депрессию легкой формы тоже выпишем антидепрессант. То есть первая линия будет психотерапия, а вторая – антидепрессант.

Если мы говорим про среднюю и тяжелую формы, то там самый предпочтительный метод – это психофармакотерапия плюс психотерапия, и то и другое вместе взятое. Легкая форма – нет, средняя, тяжелая – да, тут должны быть антидепрессанты. Это если говорить про депрессию.

С тревожными расстройствами нюансы точно такие же. Мы в первую очередь оцениваем, насколько мешает функционировать человеку то, с чем он пришел. Если мешает, давайте лучше вместе с фармой делать психотерапию. Если мешает, но не очень, и пациент сам говорит: «Я буду пробовать только психотерапию, потому что вроде как готов к этому», – тогда только психотерапия, все очень индивидуально.

При всяких болевых расстройствах, мигрени и так далее антидепрессанты часто не первая линия терапии, там приходит уже человек, который прошел несколько курсов того, что в первую очередь ему показано, в разных случаях разное, и уже после того, как ему это не помогло, у него есть второй или третий шаг – антидепрессант, все индивидуально оценивается.

Гусейн Фараджов:

Я очень хочу, чтобы наша программа была практичной для пациента, чтобы вынесли для себя из всего этого разговора пользу. Первые результаты когда приходится ждать?

Кирилл Станковский:

Если мы говорим про самые часто назначаемые антидепрессанты, то это СИОЗС, селективные ингибиторы обратного захвата серотонина. Это то, что люди чаще всего принимают, и первые эффекты мы можем оценить недели через 3-4 после того, как пациент вышел на минимальную терапевтическую дозировку, а для этого тоже нужно время. Мы обычно наращиваем дозу плавно, чтобы человек себя чувствовал более-менее хорошо в период, пока мы эту дозу наращиваем. И после того, как он вышел на то, что мы хотим, выход на дозу занимает недели 1,5-2, через недели 3-4 мы можем оценить эффект. Возникают первые намеки в среднем, если брать данные исследований, через недели 1,5-2, человек уже может что-то понять, есть какой-то эффект или совсем ничего, или еще хуже стало.

Гусейн Фараджов:

Давайте перейдем к так называемым мифам про антидепрессанты. Я сейчас буду путать с побочными эффектами. Первое – это снижение либидо, я воспользуюсь служебным положением, и ожирение. Насколько это миф, насколько это побочный эффект и насколько это возможно?

Кирилл Станковский:

Это не миф, а существующие побочные эффекты от антидепрессантов. С другой стороны, у каждого антидепрессанта, даже не у каждой группы, а у каждого отдельно взятого, разные риски по побочным эффектам. Например, из группы СИОЗС, если мы берем пароксетин и ципралекс, у них будут очень разные риски и по ожирению, и по влиянию на сексуальную функцию. Пароксетин самый токсичный из этой группы в этом плане, а золофт самый минимально токсичный, но риски тоже есть. Риски мы всегда учитываем, говорим о них пациенту, что такое может быть. И если такое будет, мы не пугаемся и не бросаем сразу что-то пить. Мы приходим к врачу, говорим, что у меня вот такое. И дальше у нас есть возможности скорректировать эти побочки, такие есть, хоть их и немного, но все равно есть.

У нас есть вариант поменять препарат на ту же дозу, причем мы можем это сделать очень быстро, даже если доза высокая. Мы можем понизить дозу или можем подождать. Подождать – это то, что рекомендуется в первую очередь всеми психофармакологами, всеми данными, потому что большинство этих побочек транзиторные, они пройдут через месяц-два месяца приема. И мы думаем, будет человек ждать эти 2 месяца или ему это сильно портит качество жизни, и он бросит. Если думаем, что бросит, то мы стараемся подкорректировать. Плюс психотерапия в этом тоже участвует. Поэтому побочные эффекты бывают, нельзя сказать, что они редкие. Достаточно часто бывает тошнота, сухость во рту. У антидепрессантов есть токсичность, у некоторых даже нефро, в основном это кардиотоксичность. Поэтому очень важно не пить самостоятельно, потому что вы не знаете, как тот или иной препарат будет влиять именно на вас, учитывая, что вы, скорее всего, еще что-то пьете параллельно, и это взаимодействует друг с другом. И тут очень важно делать это под контролем врача, потому что врач вовремя заметит побочку, вовремя примет вместе с вами решение, что вам делать в этом плане, и дальше вы просто будете спокойно жить либо ждать, пока оно само пройдет, а чаще всего так и есть, либо подавлять это еще фармой, временным курсом дополнительного препарата, или вам просто поменяют лечение.

Гусейн Фараджов:

То, что подходит твоей подруге, необязательно, что тебе подойдет.

Кирилл Станковский:

Скорее всего, что тебе не подойдет.

Гусейн Фараджов:

Видите, даже в вопросах титрования, выбора и выхода на плато все-таки нужен психиатр.

Кирилл Станковский:

Это в идеале, конечно.

Гусейн Фараджов:

Вы назвали препараты, которые мы можем применять в андрологии, урологии. Я подумаю, некоторым пациентам назначать это или нет, потому что и психотип человека, и все остальное, есть важные нюансы. Я немножко перешел к побочным эффектам, но есть красивые мифы про пожизненный прием, про зависимость. Расскажите, Вы больше про них знаете.

Кирилл Станковский:

Про зависимость самый распространенный миф. Действительно, многие верят в то, что антидепрессанты могут вызвать зависимость. Это миф, потому что это не так. Зависимость антидепрессанты вызывать не могут, даже если сильно хочется, все равно этого сделать не получится по их фармакокинетическим свойствам, по тому, как они влияют на нейрофизиологию, но они могут вызвать синдром отмены, что очень часто называется словом зависимость. Это не зависимость. Зависимость – это если бы человек бегал по городу и искал, где же ему взять еще одну дозу. Антидепрессанты не вызывают так называемого кайфа, прихода, что есть самый главный критерий зависимости. У антидепрессантов этого нет, они этого не вызывают.

Отмена может быть тяжелой в зависимости от того, какой именно антидепрессант вы пьете. Например, самое сложное – это с пароксетином и венлафаксином, с них слезть достаточно тяжело, потому что часто бывают всякие неприятные ощущения. Но, опять же, зависит от человека. Кто-то ждет их, и через 7 дней они проходят. В основном мы делаем очень медленную, осторожную, плавную отмену, чтобы человек чувствовал себя более-менее хорошо. И чаще всего человек чувствует себя хорошо, если плавно отменить антидепрессант. Другое дело, что с отменой еще могут путать ухудшение самочувствия и делать такой вывод, что я пила, мне было хорошо, потом я пить перестала, мне стало плохо, значит это именно то, чем я болела тогда. И поэтому мне будет хорошо, только если я буду пить антидепрессанты. Тут важно, чтобы психиатр отличил – это ухудшение или синдром отмены, и это просто само пройдет, а не нужно человеку еще год или два пить фарму. Есть нюансы, но в целом антидепрессанты зависимости не вызывают.

Пожизненный прием – это следствие тревожности, плохого психообразования, плохой рационализации врачом пациента. Человек на каком-то этапе, особенно когда ему было сильно плохо, а тут он пьет золофт, и ему стало хорошо, и ему уже год хорошо, врач говорит: «Давай-ка мы золофт отменять». Естественно, такой пациент будет тревожиться – как же, подождите, мне было очень хреново, я туда обратно не хочу. И говорит врачу: «Ладно, отменю». Уходит и дальше пьет еще 30 лет этот золофт, думая, что мне хорошо на нем, значит, буду пить. Это бессмысленно, в этом нет никакого смысла. Желательно их пить, если это первый прием, где-то год, потому что мы пьем 6-9 месяцев после ремиссии. Ждем ремиссию месяца 2-3, то есть в целом человек год пьет, если это первый эпизод. Если это второй и далее, то там уже от полутора лет, иногда дольше. Но так, чтобы всю жизнь, такого нет. Таких показаний, по крайней мере, я не видел, но людей, которые так делают, видел, но это их выбор.

Гусейн Фараджов:

Побочные эффекты неизбежны? Насколько часто Вы сталкиваетесь, потому что мы все об этом говорим, у нас таких пациентов мало, а у Вас на практике как дело обстоит?

Кирилл Станковский:

Я даже не знаю, что у меня в практике. Наверное, так же, как и в данных говорится об около 40% людей, которые столкнутся так или иначе с побочными эффектами. В практике оно так и транслируется: у 60% побочных эффектов не будет, скорее всего, либо они будут недостаточно выраженными, чтобы человек их предъявил: есть сухость – пью чуть больше водички, ну и ладно, то есть люди обычно даже о таком не говорят, только когда их спросишь: «Есть сухость во рту? – А, да, точно, есть», – то есть даже и не видят. Поэтому может быть такое, что они есть у всех, просто они слабо выраженные, человек даже и не парится, либо это правда, как по данным, 40% так или иначе сталкиваются, в большинстве случаев нет, но и по выраженности тоже разница есть, что тяжелые будут сильно реже, чем те, что мы будем оценивать как легкие, как подташнивание и так далее. Поэтому далеко не у всех, у большинства не будет. Если будут, чаще будут легко переносимые, чем тяжело переносимые.

Гусейн Фараджов:

У пациентов всегда возникают вопросы. Я очень не люблю, когда вне работы мне пишут пациенты. Я понимаю, какие у Вас пациенты. Как Вы с этим справляетесь? Или сразу рамки определяете? Начал он принимать, ему показалось, что его подташнивает или что побочка появилась, они же сразу хотят от Вас получить ответ.

Кирилл Станковский:

Мне очень повезло, потому что у меня есть целый час на прием. Я в этот час могу вместить краткую инструкцию. Когда человек ушел с первого приема, он более-менее будет понимать, какие могут быть побочки, и если будет вот это, то что тогда делать. Это обычно самые частые вещи, я сразу проговариваю, чтобы не было того, о чем Вы говорите. Обычно это помогает.

Гусейн Фараджов:

Но у Вас же тревожные люди. У меня тревожные, а у Вас настоящие тревожные.

Кирилл Станковский:

Поэтому они очень тревожатся мне писать, потому что они же тревожные, а у Вас нет.

Гусейн Фараджов:

Но Вы отвечаете.

Кирилл Станковский:

Я отвечаю. Раньше, до 31 мая, это можно было делать в мессенджерах. Сейчас новый приказ, и теперь в мессенджерах мы общаться не можем. Я работаю в клинике Фомина, у всех пациентов есть личные кабинеты, и в них есть чатик. И через этот чатик человек может писать тому доктору, у которого он был на приеме. Это и по закону хорошо, и очень удобно.

Гусейн Фараджов:

И Вы можете защитить личное пространство. Вы правы, мы теперь не можем общаться в социальных сетях и все остальное. А есть какие-то особенности приема антидепрессантов? Когда, что, как?

Кирилл Станковский:

Давайте мы будем говорить про группу СИОЗС, потому что это самые часто принимаемые антидепрессанты. Особенности в том, что мы плавно наращиваем дозу, о чем мы уже говорили. Особенности в том, что эффект у антидепрессантов накопительный, то есть какой-то эффект мы можем почувствовать сразу, спустя несколько дней, 2 недели, месяц. Но в целом эффект мы оцениваем спустя 1,5-2 месяца после того, как человек начал принимать антидепрессант. Это важно знать, потому что многие ждут эффекта сразу, а там его нет.

Очень важна дозировка. Самая частая ошибка приема антидепрессантов, когда человек либо делает это сам, либо кто-то, кто не очень понимает, как это действует, останавливается на минимальной дозе. Так делать не очень грамотно, потому что минимальная доза на то и минимальная, потому что она действует в минимальном количестве случаев.

Гусейн Фараджов:

На днях мой пациент сам себе так уменьшил. Знаете, почему? Говорит: «Я так лучше сплю». Он к своему врачу отказался возвращаться, минимальную дозу препарата себе определил.

Кирилл Станковский:

То есть антидепрессант мешал спать. Это можно было бы обсудить, может быть, и правильно сделал, тут очень важно понимать контекст. Эта минимальная доза больше неэффективная, чем эффективная, то есть чаще мы дозу повышаем. Этот этап самый важный, потому что на нем люди почему-то спотыкаются. Психиатры видят, что на маленькой дозе ничего нет, значит меняем. Но тут нельзя менять, тут надо дозу нарастить до максимально эффективной, до максимально разрешенной, а при ОКР еще и, может быть, выше в полтора-два раза, чем нам это можно. И тут очень важно: когда человек пробует несколько препаратов подряд в маленьких дозах, и он делает вывод – мне антидепрессанты не помогают. На самом деле вас просто неэффективно лечили, неграмотно, нужно довести дозу до максимума и только там оценить, помогает вам это или нет, и только потом менять на что-то другое. И если на два таких курса эффекта ноль, если мы говорим про депрессию, тогда мы предполагаем резистентность и используем дополнительные методы, как еще помочь, кроме антидепрессантов. Но эти первые два курса на максимальной дозе, правильный период времени должны быть соблюдены.

Важный момент – это комплаенс, потому что не все пациенты принимают то, что мы им говорим принимать, и не все это делают так, как мы им говорим это делать, не все нам об этом рассказывают, поэтому есть такой термин – псевдорезистентность. Просто человек это не пил или пил через день, или через три, и через месяц говорит, что у него нет эффекта. Мы же не проверим, но такой фактор тоже существует. Поэтому особенности приема – продолжительность, дозировка, скорость наращивания, скорость отмены и выбор препарата в зависимости от общего уровня здоровья, потому что есть хронические болезни, есть риски, которые на фоне приема антидепрессантов будут повышаться, а есть те, которые будут понижаться. Исходя из этого мы делаем выбор, что именно будет пить человек.

Гусейн Фараджов:

Как проходит отмена препарата и как правильно это должно быть? Какие ошибки могут совершать наши коллеги или со стороны пациента?

Кирилл Станковский:

Первая ошибка – рано отменили, это самая частая ошибка. Человеку стало легче и ему сразу сказали: «Ну, вам же легче, значит больше не пейте». Так нельзя делать, это повышает риск рецидива. Лучше пить максимально рекомендованное количество, то есть 9 месяцев после ремиссии.

Вторая ошибка – резкая отмена, когда человек пьет эффективную дозировку, обычно это достаточно высокая доза, либо он принимает решение, либо его лечащий врач взять и резко это все дело отменить. После этого человек более вероятно столкнется с синдромом отмены, будет поташнивать, могут быть нарушения сна, вырастет уровень тревоги, вегетативные симптомы – все это будет сопровождать, будет не очень приятно. По сути, ошибки две – либо мы это делаем рано, либо мы это делаем резко, с высоких доз на полную отмену. А так отмена проходит плавно, даже немножко плавнее, чем заход на дозировку. Тоже есть данные, что отмену лучше переносят те, кто делает это вместе с психотерапией, потому что если есть психотерапия, есть рациональная позиция, почему человек так себя чувствует, то есть человек меньше этого пугается, меньше боится, а страх сам по себе будет эти ощущения усиливать. Поэтому если человеку менее страшно, то это меньше будет ощущаться. В идеале делать это плавно, вовремя после полноценного курса терапии, делать это вместе с психотерапией, и тогда будет вам счастье.

Гусейн Фараджов:

Так как моих многих пациентов Вы знаете, потому что я к Вам их направляю и очень доверяю, Вы мне очень помогаете, в основном это мужчины, так как я уролог-андролог. А для Вас важен такой побочный эффект, как снижение либидо? Или считаете, что можно перетерпеть, прием препарата важнее?

Кирилл Станковский:

Мне на кафедре Ростовского меда четко и ясно вставили в голову понимание, что любой побочный эффект одинаково тяжелый. Неважно, человека подташнивает или у него задержка эякуляции, любой побочный эффект достоин того, чтобы его рассмотреть. Первое, что мы делаем – спрашиваем, как это вам портит жизнь, портит или нет. Если человек говорит, что мне так даже лучше, то мы говорим: «Если даже лучше, давайте тогда подождем. Может, оно и пройдет, а если не пройдет, ну, вам даже лучше». Если человек говорит: «Нет, у меня из-за этого портятся взаимоотношения с супругой, с супругом», – конечно, мы это корректируем, но сначала желательно ждем, можем понизить дозу и подождать, потому что если мы говорим про снижение либидо, то там, где оно снижается, и человек в это время пьет антидепрессанты, там оно у него снизилось, возможно, не в связи с приемом антидепрессантов, потому что это в том числе симптом депрессии, это может быть просто в рамках болезни, с которой человек пришел. Но мы это оцениваем. Если с понижением дозы все восстанавливается, мы решаем, что это связано, и более плавно входим обратно, или меняем сразу, или добавляем корректоры. Их немного, особенно в России их почти нет из того, чем нам можно пользоваться в этом плане. Но все равно что-то есть, мы что-то можем использовать. Пользуемся, смотрим. И рекомендуем поход к сексологу, это очень помогает. Причем очень часто, по своему личному опыту, помогают одна-две сессии, человек после одной-двух встреч может прийти и сказать: «Я все понял, меня это не так тревожит, как раньше, мне все понятно, что можно делать, как себе помочь, давайте дальше ехать на антидепрессантах».

Гусейн Фараджов:

Нет, я не согласен, никаких сексологов. У моих пациентов должна быть эрекция и либидо.

Кирилл Станковский:

А там же его, может быть, нет из-за того, что есть синдром тревожного ожидания полового контакта.

Гусейн Фараджов:

Это интересная тема, синдром тревожного ожидания неудачи в сексе. Но, на самом деле, здорово, что есть понимание, потому что иногда пациента это волнует, но тут выбор, что без либидо ему лучше, но тут можно найти золотую середину и при этом помогать пациентам. Я думаю, это будет важно. Поговорим о таких состояниях, как антидепрессанты при беременности, до, после, во время. Тут есть особенности?

Кирилл Станковский:

Есть особенности, конечно же. Качественных, полноценных исследований мы не имеем, потому что это негуманно. Но у нас есть данные, на их основе есть обзоры, более-менее качественные из того, что сделано. И по этим данным есть понимание, что СИОЗС, кроме пароксетина, при беременности больше безопасен, чем небезопасен, в некоторых источниках даже говорят безопасен, что можно принимать. Мы в практике руководствуемся инструкциями. В инструкциях написано нельзя. Поэтому прежде чем беременной что-то такое выписать, первое, что нужно сделать, оценить риск и пользу. Депрессия чаще всего несет рисков для беременной и для плода намного больше, чем прием антидепрессанта. И это очень важно понимать, что при депрессии и риск преэклампсии выше, причем сильно выше, и в принципе много всяких рисков и для матери, и для плода. Главный риск депрессии, думаю, все понимают какой, самый плохой риск. Кроме него есть разные, и это надо учитывать. Поэтому мы принимаем решение индивидуально в каждом случае.

Если это легкая форма депрессивного эпизода, и человек говорит, что я хочу психотерапию, мы очень радуемся, давайте тогда пробовать без фармы, только психотерапию. Если это средней тяжести или случаи тяжелые, то мы назначаем беременным антидепрессанты, и не только СИОЗС. Есть разные базы данных, по которым можно свериться, BabyRisk, Е-lactancia, где можно эти данные максимально посмотреть и понять, как оно будет влиять. Риски есть, но в сравнении с рисками тяжелого психического расстройства, часто рецидивирующего, эти риски, можно сказать, незначительные. Поэтому назначаем, чувствуем себя хорошо, выходим в ремиссию.

Гусейн Фараджов:

Важный вопрос – антидепрессанты и алкоголь.

Кирилл Станковский:

Тут надо сказать отдельно про группы антидепрессантов. Слово антидепрессанты – это плохое название для группы этих препаратов, потому что оно очень стигматизирует, что, мол, это значит против депрессии, как обезболивающее от боли, значит антидепрессанты только от депрессии. На самом деле нет. И существует много групп антидепрессантов, и у всех групп, кроме СИОЗС, есть четкое противопоказание к приему алкоголя. Трициклики, амитриптилин, еще много разных, ИМАО – это самая старая группа, в российской практике она почти не используется, скоро мы перестанем ими пользоваться совсем, но при них точно противопоказано. Группа СИОЗСН – это венлафаксин, дулоксетин, с очень большой осторожностью, лучше нет, чем да.

Гусейн Фараджов:

А что произойдет?

Кирилл Станковский:

Исследований у нас нет. Может произойти всякое разное, от гепатитов до сильного ухудшения психоэмоционального состояния, потому что алкоголь нельзя пить при психических расстройствах, он вообще противопоказан. Поэтому тут тоже очень сильно влияет. Если мы говорим про СИОЗС, про современные, которые сейчас чаще всего используются, при них алкоголь с осторожностью. Что мы имеем в виду? Если человек пришел в состоянии запоя, мы ему скажем – нельзя тебе никакие антидепрессанты, ни в коем случае. Если завтра Новый год, и человек хотел бы выпить бокал просекко, то мы ему скажем: «Осторожно это делайте, только не злоупотребляйте, и все будет хорошо». То есть при СИОЗС лучше нет, но индивидуально, с осторожностью, при всех оставшихся группах антидепрессантов алкоголь категорически противопоказан.

Гусейн Фараджов:

У вас есть даже аппаратное лечение. Что это такое?

Кирилл Станковский:

Мы сказали про термин резистентности, когда человек не отвечает на фармакотерапию два или более курса полноценного лечения. При резистентности мы используем дополнительные методы либо комбинацию фармакотерапии, то есть к схеме что-то добавляем, что-то меняем, прорабатываем новые схемы либо используем методы нефармакологические, такие как психотерапия, если мы говорим про депрессию, боль, ОКР, есть такой метод транскраниальная магнитная стимуляция, такой аппарат в клинике Фомина появился в июне. Это достаточно доказанный метод терапии, если мы говорим про депрессию, нейропатическую боль, болезнь Паркинсона, ОКР. Данных достаточно для того, чтобы говорить, что это очень доказанный метод терапии. Он у нас есть в клин-реках по этим нозологиям.

Гусейн Фараджов:

Как проходит процедура?

Кирилл Станковский:

Это электромагнитная индукция. Вам дают шапочку, беруши, очень тихий звук, но он все равно есть, поэтому даем беруши. Садитесь в очень удобное, комфортное кресло. И берется большая плоская штучка, называется койл, или по-русски катушка, и, перед этим вычислив зону, на которую будут делать воздействие, ставят, обычно это левая дорсолатеральная префронтальная кора, койл будет давать высокочастотные электромагнитные импульсы. Вы будете это ощущать, как легкие постукивания пальчиком. Процедура безопасна, из побочек только может болеть голова, но боль будет первые 2-3 раза, она очень хорошо снимается обычным НПВС. Это безопасно и, по данным, достаточно эффективно, но пока мы это используем, только если не помогла фарма.

Гусейн Фараджов:

А если мне немножко тревожно, я начинающий больной, показаний пройти такую терапию нет?

Кирилл Станковский:

Вместо антидепрессантов пойти сразу на ТМС? Это надо обсуждать с лечащим врачом, отдельно взятый случай, и если будет четкое понимание, что человек отказывается принимать фарму, а ему надо, у него есть показания, и он хочет на ТМС как на первую линию, мы это обоснуем. Скорее всего, мы дадим человеку такую возможность, потому что метод имеет доказанную эффективность и безопасность. Рискуем мы только временем разве что, если ТМС сразу, как монотерапия, не подойдет, а он может, как и все остальное, тоже не подойти. Поэтому пробовать можно, после консультации с психиатром, я думаю, это возможно.

Гусейн Фараджов:

Я психотерапевтов никогда не посещал, но с Вами несколько раз делал программы, Вы мой психотерапевт, и Вы мне очень помогли. У нас был эфир про тревогу, и очень много я для себя вынес, я это использую в разговоре с пациентами, и сегодня я хотел бы, чтобы Вы включили психотерапевта и в завершении что-то нам, пациентам, пожелали или дали практический совет. Аптеки продают антидепрессанты, все делятся своими секретами и рецептами. Это сейчас очень актуальная тема.

Кирилл Станковский:

Про антидепрессанты много всякой чуши, много всяких мифов. Но есть и противоположная сторона, когда они чрезмерно романтизируются и из них делают волшебную таблетку для всего. Эти две полярные точки зрения – это ложная дихотомия. На самом деле антидепрессанты и не таблетка дьявола, как многие это видят, и не суперволшебная палочка от всего, что у вас болит или чешется. Очень важно перед началом приема, если вы уже решили это сделать, просто даже для прикола сходите к психиатру, а вдруг он вам скажет что-нибудь интересное. Вы всегда можете не слушаться, если он вам даже что-то скажет. Психотерапия у нас не принудительная, как и прием психиатра. Поэтому если что-то портит вашу жизнь, вы хотите сами что-то принимать, просто в качестве эксперимента для себя за мнением придите к доктору, что он вам скажет. Главный мой совет – не занимайтесь самостоятельной терапией и не корректируйте самостоятельно ту терапию, которую вы начали не самостоятельно. Вот это самое важное, что надо знать в контексте антидепрессантов. И не бойтесь психиатров, мы уже 30 лет как хорошие, а вы все боитесь.

Гусейн Фараджов:

Спасибо Вам. Будьте здоровы, берегите себя, свою психику и, конечно же, либидо.